SaveText.Ru

День   тревог ,  волений, переживаний.     

 

                                                                                                        8 сенября 1941 год

 

Утром матушка прибежала с работы сказала ,что ей надо отправиться на работу которая в Ораниенбауме.Ей пришлось бы оставить меня.Она пошла в райсовет — ей дали там отсрочку до завтра.

 

    И тогда началось самое жуткое .

 

Дали тревогу.Я и внимания не подала.Если бы не суета и шум во дворе.Выглянув в окно ,я посмотрел сначала во двор ,а потом на верх и увидела 12 „юнкерсов“. Загремели бомбы.Был жуткий грохот бомб,но стёкла не дробезжали .Видно,они падали далеко от сюда,но были достаточно сильны для того, чтобы разнести центр.Я перепугалась и побежала вниз.Там я встретила  жену Загоскина.Она тоже испугалась и побежала вниз.Мы сней начали разговор.Вскоре дали отбой.Результат фашистской бом­бежки оказался весьма плачевный. Полнеба было в дыму. Бомбили гавань,Кировский завод и вообще ту часть города.Наступила ночь. В стороне Кировского завода виднелось море огня. Мало-помалу огонь стихает. Дым, дым проникает всюду, и даже здесь ощущаем его острый запах. В горле немного щиплет от него.

 

я даже и не знала ,что это не последняя бомбежка.

 

 

 

                                                                            25 сентября 1941

 

«Сегодня я окончательно решила, что мне делать. В спецшколу не иду. Получаю паспорт. Остаюсь в школьной команде. Прошу маму эвакуироваться, чтобы иметь возможность учиться. Пока езжу на окопы. Через год меня берут в ар­мию. Убьют не убьют. После войны иду в кораблестроительный институт или на исторический факультет. Попутно буду зарабатывать на физической работе сколько могу. Итак, долой политику колебаний! Сегодня иду в школу к 8-ми. Если мама придет раньше, скажу ей мое решение. Все остальные исхо­ды я продумала и отказался от них.

 

Кроме того: решила тратить на еду себе начиная с завтрашнего дня 2 рубля или 1,5.

 

Мое решение — сильный удар для меня, но оно спасет и от другого, еще более сильного удара. А если смерть, увечье — то все равно. Но это-то именно и бу­дет, наверное, мне. Если увечье — покончу с собой, а смерть — двум им не бы­вать. Хорошо, очень хорошо, что у мамы еще есть Ира.

 

Итак, из опасения поставить честь на карту я поставила на карту жизнь. Пыш­ная фраза, но верная».